Бунюэль Л., Каррьер Ж.-К. Дневная красавица (3)

Розовая комната. На первом плане Марсель. Входит Ипполит и садится на кровать. Мимо него проходит Пала. Он хватает ее за руку.
Ипполит. Ну, как малышка? Все хорошо?
Пала. Да, мсье.
Ипполит. Ее уже можно поцеловать?
Пала (тревожно). Я не знаю, мсье. Она должна закончить свои уроки. Ипполит (вынимает из кармана чек и протягивает его Пала). Прекрасно.
Ни слова не говоря, она принимает чек и уходит. В комнату входит Анаис, за ней Северина.

Бунюэль Л., Каррьер Ж.-К. Дневная красавица (2)

Матильда в «голубой комнате». Она переодевается за ширмой. Это молодая, упитанная шатенка с длинными волосами, которую Северина встретила во время своего первого визита в Сите. Слышен смех Адольфа и другой девушки. Матильда смотрит в ту сторону, откуда раздается смех, и улыбается. Адольф — пятидесятилетний мужчина маленького роста, пузатый и вульгарный. Он в рубашке и в брюках с широкими подтяжками. Слегка пьян, в руках сигара. У него на коленях — смеющаяся Шарлотта, брюнетка с короткой стрижкой. На ней полурасстегнутый халат, из-под которого видно черное белье.

Бунюэль Л., Каррьер Ж.-К. Дневная красавица (1)

Постер фильма "Дневная красавица"

«Дневная красавица» («Belle de jour»)
Авторы сценария Луис Бунюэль, Жан-Клод Каррьер (по роману Жозефа Касселя).

Режиссер Луис Бунюэль.

[Элегантное кафе на западе Парижа недалеко от Булонского леса. На террасе заняты несколько столиков. Северина сидит одна. Видно, что она кого-то ждет. В очередной раз поглядев на улицу, она не может скрыть удивление.
К кафе подъезжает открытое ландо, запряженное парой лошадей. На переднем сиденье торжественно восседают кучер и лакей, оба — в ливреях. Пьер, муж Северины, улыбаясь выходит из ландо, жестом приветствуя жену.

Жан-Клод Каррьер о сценарии

Жан-Клод Каррьер

В первую очередь, я исхожу из того, что нужно рассказать интересную историю. Это моя личная битва с повседневностью, которая нынче все чаще дает нам понять, что уже недостаточно рассказывать просто те истории, которые нам нравятся. Ведь телевидение тотчас эти истории растиражирует в огромном количестве, так что в сравнении с ранее писавшими авторами на современных драматургов ложится больше ответственности. Во всяком случае я это чувствую. Я вижу, что многие авторы, которые работают рядом со мной, чувствуют так же. Эту привилегию — то есть то, что мы можем писать, можем делать фильмы, и нас будут потом смотреть — ее нужно заслужить. Осознание своей ответственности — это очень важно.
***
Никто не в состоянии создать фильм из одной реальности без воображения. И наоборот. Где заканчивается реальное описание, опирающееся на жизненные наблюдения, и где, наоборот, начинается воображаемое? Пропорция соотношений реального и воображаемого — вот работа для драматурга, режиссера, творца.
***
В XIX веке появилась чисто буржуазная, сытая, конформистская теория: в мире существует тридцать-сорок, не более, драматических ситуаций, и незачем пытаться изобретать колесо. Бунюэль был уверен в том, что воображению нет пределов. Даже если в голову приходят всякие ужасы, нужно к ним прислушиваться, что и делал, кстати, ваш Достоевский. Я писал и говорил неоднократно: хороший сценарист ежедневно должен убивать отца, мать и предавать Родину. А если мы сдерживаем себя во имя правил, нам навязанных, мы занимаемся не своим делом.
***
Невозможно работать, не представляя себе фильм, не видя его, невозможно писать сценарий. Когда работаешь вместе с режиссером, нужно ему дать возможность увидеть фильм и иногда даже самому показать, как это будет. К счастью, поскольку я профессиональный художник, я просто очень много рисую и показываю эти рисунки режиссеру. К тому же все режиссеры знают, что я умею монтировать, они все прибегают к моей помощи при монтаже фильма.

Жан-Клод Каррьер о Луисе Бунюэле

Жан-Клод Каррьер и Луис Бунюэль

Это просто чудо – как Бунюэль может настолько сильно воздействовать даже тем, чего не было. Для меня это «Загадка Бунюэля» сильнее всех религиозных таинств. Видя его фильм я снова и снова признаюсь себе, что ничего не понимаю в этом человеке. Я, конечно, близко с ним знаком, я написал с ним много сценариев, я жил в его доме – но когда я увидел эту картину («Млечный путь»), мне открылось новое измерение, которого не было в сценарии. И так со всеми его фильмами.
***
Он действительно обожал сны. Это давало ему возможность все время возвращался к подсознательному, не убегать от того, что нам дает подсознание, а наоборот, суметь с ним подружиться. Ведь во сне наши чувства освобождаются от преград, от того давления, которое на них оказывают общепринятые нормы поведения. Говоря о человеке, которого он очень не любил, Бунюэль как раз употреблял выражение: «Этот мерзавец, который не имеет сновидений». И первое, что он требовал от меня по утрам — это рассказать свой сон. И если я вдруг его не помнил, надо было немедленно что-нибудь придумывать, чтобы не вызвать гнев Бунюэля!